Одними из замечательных страниц биографии К. Г. Паустовского являются его творческие связи с выдающимися представителями русской эмиграции – И. А. Буниным и Б. К. Зайцевым. Теплые дружеские отношения связывали писателя также с семьей писательницы Н. К. Кодрянской и переводчицей Л. Н. Делекторской.
Первые публикации К. Г. Паустовского за рубежом появились уже в 1930-е годы. В 1950-1960-е годы творчество Паустовского получило международное признание: его произведения переводились на разные языки и активно издавались за рубежом. Паустовский трижды был номинирован на Нобелевскую премию. Писатель неоднократно путешествовал за границу и встречался там со своими читателями.
К. Паустовский и И. Бунин
Фотография. Иван Бунин. 1950-е гг. Из кабинета К.Г.Паустовского.
Паустовский посвятил Бунину страницы своих книг, он цитировал любимого писателя в «Дыме отечества» (1944), «Живом и мертвом слове» (1960), «Амфоре» (1961), написал о нем в «Повести о жизни» (1946−1963) и «Золотой розе» (1955).
В современном литературоведении можно найти немало работ и упоминаний об общности эстетического начала в творчестве И. А. Бунина и К. Г. Паустовского. Исследователи обращаются к проблемам стиля, жанра, композиции, языка писателей, говорят о родстве поэтики их произведений и принадлежности Паустовского к «школе» Бунина в описаниях природы.
Паустовский, так же как Бунин, был признан современниками выдающимся новеллистом. Такие его произведения, как «Снег» (1943), «Дождливый рассвет» (1945), «Телеграмма» (1946) стали неповторимыми образцами русской новеллы.
Главными книгами писателей явились автобиографические повести, где их талант, по мнению многих исследователей и читателей, нашел наивысшее выражение. Для Ивана Бунина такой книгой стала «Жизнь Арсеньева» (1930), для Константина Паустовского— «Повесть о жизни» (1946−1963).
О повести Ивана Бунина «Жизнь Арсеньева» Константин Паустовский писал в «Золотой розе»:
«Это не автобиография. Это — слиток из многих земных горестей, очарований, размышлений и радостей.
Это— удивительный свод событий одной человеческой жизни, скитаний, стран, городов, морей,
но среди этого многообразия земли на первом месте всегда наша Средняя Россия».
Те же слова было бы справедливо отнести к произведению самого Паустовского — «Повести о жизни».
В 1947 году, спустя тридцать лет после первого короткого отзыва, Константин Паустовский получил от Ивана Бунина новое послание.
Открытка была прислана Буниным на адрес издательства «Советский писатель», в котором в 1946 году вышел сборник произведений Паустовского «Новые рассказы». В том же году отдельным рассказом «Корчма на Брагинке» была напечатана в журнале «Вокруг света», вероятнее всего Иван Бунин познакомился с рассказом Паустовского на страницах этого журнала.
Рассказ, отмеченный Иваном Буниным, является главой книги
«Далекие годы», ставшей первой частью «Повести о жизни» – главного произведения Константина Паустовского. Это пример прозы, написанной
с той силой и строгостью, которые более всего ценил сам Паустовский
в литературе, будучи уже состоявшимся писателем.
Последняя фраза «Корчмы на Брагинке», смутившая Ивана Алексеевича,
не принадлежала Паустовскому – ее без согласования с писателем добавил
в рассказ редактор.
Письмо В. Бунина Паустовскому К.Г. Париж, 10.06.1960г.
10 июня 1960 г.
Париж Многоуважаемый Константин Георгиевич, спасибо за письмо
от 6 мая. Я никогда не сержусь за долгое молчание, – сама перед многими виновата. Понимаю, как трудно порой выбрать минуту
для письма.
Буду рада с Вами познакомиться. Здесь Вас ценят, как писателя.
Иван Алексеевич, будучи уже больным, прочел только Ваш рассказ «Корчма на Брагинке» и «Гимназические годы», публиковавшиеся
в Нью-Йорке; кроме этих вещей, к сожалению, он ничего не читал. Хохлова я почти не знаю. Да и откуда ему было известно о моем душевном состоянии? Здоровье мое так себе,
есть лишние белые шарики в крови. Я все время под наблюдением врача
В. М. Зернаго. Он лечил и Ивана Алексеевича и помог мне обрядить его
в жуткую ночь его кончины. Он только что с женой вернулся
из Москвы. «Беседы с памятью» подвигаются медленно, но все же подвигаются. Благодарю Вас за Ваше доброе отношение к моей работе. Желаю Вам здоровья, творческих успехов и радостей. Ваша В. Бунина.
В 1962 году Паустовский побывал в Грассе, где в свое время подолгу жил Иван Алексеевич Бунин, и поклонился его могиле на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже. Иван Бунин оказал большое влияние на Константина Паустовского не только
в художественно-эстетическом смысле, но и сыграл важную роль
в его литературном становлении.
Фотография. К.Г.Паустовский возлагает цветы на могилу И.А.Бунина. Париж, кладбище Сент-Женевьев -де-Буа. Декабрь 1962 г.
К. Паустовский и Б. Зайцев
Не только И. А. Бунин, будучи в эмиграции, следил за литературным процессом советской России. Б.К.Зайцева, другого знаменитого представителя старшего поколения писателей-эмигрантов, также волновали события отечественной литературы. Об этом свидетельствуют его очерки,
эссе и воспоминания, посвященные собратьям по перу.
Позднее Б. К. Зайцев посвятит К. Г. Паустовскому очерк («Паустовский», 1951), который войдет в его книгу «Дни». В своей статье он рассказывает, что знакомство с творчеством Паустовского произошло в конце 1940-х годов, когда ему «попался небольшой советский рассказ — там описывалось, как автор в октябре едет на пароходе по Оке в деревню». С конца 1940-х годов Зайцев начал следить за творчеством Константина Паустовского. «Присматриваюсь к нему, вижу, что по складу души это как бы свой», — напишет он в 1956 году в очерке «Новый год».
Константину Паустовскому и Борису Зайцеву довелось познакомиться лично. Их встреча состоялась в декабре 1962 года в Париже во время путешествия Паустовского по Франции.
Фотография. К.Паустовский и Б.Зайцев.
Париж, декабрь 1962 г.
«...В 1962 г. он был в Париже. Общие знакомые привезли его ко мне, мы сидели вечером
в небольшой моей квартирке, под иконами моей жены. Мирно беседовали – и то же впечатление,
что от писаний: сдержанный и умный, и глубокий человек. Никаких острых тем не трогали.
Да если б и тронули, вряд ли особая разница оказалась бы во взглядах. Расстались дружественно, обменялись книгами с автографами соответственными.
Два года назад дочь моя с мужем, в странствии по России, была у него в Москве, нашла сильно ослабевшим и полубольным. Не знаю, писал ли он что-нибудь. Но что заступался за преследуемых молодых писателей, знаю. И это снова особо располагает к нему.
А вот третьего дня вычитала, что он скончался. Если б мог, послал бы в Москву венок на могилу.
Мир праху, мир праху достойного, настоящего писателя.
Бор. Зайцев»
Зайцев Б. Паустовский.
Перевод статьи Б.Зайцева из газеты «Русская мысль»
(Париж, 25 июля 1968г. № 2696).
Впервые Борис Зайцев упоминает имя Константина Паустовского в очерке «Братья-писатели» 1947 года,
в котором размышляет о судьбе писателей-эмигрантов и писателей, оставшихся на Родине:
«…Вести доходят. Писатели обставлены там отлично. Гонорары огромные. Книги переводятся на несколько языков в самой России (татарский, калмыцкий, может быть, и якутский). Пьесы приносят много тысяч. Либретто оперы – рента пожизненная.
Сергей Городецкий (по молодости тоже приятель) переделал «Жизнь за царя» в «Ивана Сусанина»
и получает по тысяче рублей за представление. У Катаева своя дача. Симонов миллионер. Эренбург подписывает
15 тысяч на заем. У кого виллы нет, может ехать в дом отдыха в Крым, на Кавказ, под Воронеж (недавно читал премилые очерки некоего Паустовского – как раз об этом воронежском «Монрепо»).
Есть премия, есть ордена. Премий порядочно, размер тоже немалый, – кто получает 50 тысяч, а кто 100 и 200.
Орденоносцам особое уважение – скидки, поддержки. Одним словом, живи да работай. Но не зевай. А то будет плохо.
Усмотрят неподходящее, так уж не жалуйся».
Познакомившись с рассказами Паустовского, «Золотой розой» и «Повестью о жизни», Зайцев назовет Паустовского «наследником настоящей нашей литературы»,
«очень человечным, как и полагается писателю русскому».
К. Г. Паустовский, в свою очередь, в «Повести о жизни» среди своих любимых книг упомянет повесть Бориса Зайцева:
«Чтобы немного прийти в себя, я перечитывал прозрачные, прогретые немеркнущим светом любимые книги: «Вешние воды» Тургенева, «Голубую Звезду» Бориса Зайцева, «Тристана и Изольду», «Манон Леско». Книги эти действительно сияли в сумраке киевских вечеров, как нетленные звезды».
Повесть «Голубая звезда» и сам Зайцев считал «самой полной и выразительной», «завершением целой полосы» и «прощанием с прошлым».
Не случайно Зайцев неоднократно говорил о близости к Паустовскому, –
в произведениях писателей можно отметить духовную и эстетическую общность.
Прежде всего, это проявляется в их отношении к гармонической, пушкинско-тургеневской линии художественного повествования, или «аполлинической»,
как называл ее Зайцев: в изображении психологических портретов героев, природы, любви, в подходе к языку и стилю произведений, в большом значении темы искусства
в их творчестве.
5, Av. des Chālets, Paris (16) 14 iюня 1966
Парижъ
Дорогой Константинъ Георгиевичъ,
Только что прочиталъ Вашу "Виллу Боргезе" – прелестно. Прямо превосходно написано, сдержанно, въ мЂру, глубоко и поэтично. Японочка очаровательна, а внутренняя шпилька мнЂ мало интересна, хотя бомбы отвратительны, кто бы их ни бросал.
Я живу теперь у дочери, я одинъ. ВЂра скончалась 11 мая 1965 года, въ этомъ-же особнякЂ, огромномъ и очень непохожемъ на квартирку в Булони. Мы живемъ въ двухъ шагахъ отъ бывшей кв. Бунина, гдЂ и онъ и его ВЂра (подруга юности моей ВЂра) скончались неск. лЂтъ тому назадъ. А немного дальше жили Мережковскiй и Гиппiусъ, еще дальше Ремезовъ, Алдановъ, Шмелевъ. Почти все старшее поколЂнiе ушло. Я пережитокъ, ихтiозавръ, случайно пока уцЂлЂвшiй.
Въ РимЂ мы были с ВЂрой молодыми и счастливыми. Зиму 1911-12 г.г. провели въ пансiонЂ на Via Veneto, наверху, гдЂ она упирается почти въ стЂну Аврелiана. Окна комнаты нашей выходили на эту стЂну, на ней Ваша (и наша) Вилла Боргезе. Все это мнЂ очень близкое и почти "родное". (Хотя окончательная родина моя – кромЂ Россiи, конечно, - Флоренцiя).
Письмо Б.Зайцева К.Паустовскому. Париж,
14 июня 1966 г.
Подлинный автограф
К.Паустовский и Л.Делекторская
С Лидией Николаевной Делекторской, помощницей художника Анри Матисса,
Константин Георгиевич Паустовский познакомились осенью 1956 года в Париже, куда писатель попал впервые во время круиза «Вокруг Европы» на теплоходе «Победа».
Завязавшаяся между Константином Георгиевичем и Лидией Николаевной дружба
и творческое сотрудничество продолжались долгие годы.
Лидия Делекторская с полным правом могла гордиться тем, что «подарила Франции Паустовского»,
ведь писатель Паустовский получил известность во Франции в конце 1950-х—1960-х годах во многом благодаря переводам Лидии Дельт. В выпущенном издательством «Галлимар» 13-томном собрании сочинений
К. Паустовского все произведения (в том числе все части «Повести о жизни», «Золотая роза», «Черное море», многочисленные рассказы) были опубликованы в переводе Л. Дельт.
Париж, Версаль. 1956 г., сентябрь.
«К этому времени, – вспоминала впоследствии Г. А. Арбузова, – прошло всего два года после смерти Матисса. Лидия Николаевна была бесконечно одинока. Времени теперь
у нее было много, она стала больше читать, в том числе и русские книги. Ей попался томик Паустовского. Она проглотила его залпом. Прочитанное так сильно затронуло что-то
в глубине ее души, что, когда она узнала, что Паустовский
в Париже, сама, без приглашения, решительно, – впрочем, она всегда была решительной, –
пришла в гостиницу. Они познакомились, он был у нее в гостях.
Потом она много раз была у нас дома, жила в Тарусе. Ездила с нами в Англию, сопровождала
К. Г. в Италии… Она стала близким человеком нашего дома».
Первым произведением Паустовского, которое перевела
Л. Н. Делекторская, стала повесть о писательском труде «Золотая роза».
Сам Паустовский высоко оценил перевод «Золотой розы», о чем он,
в частности, писал в представленном на выставке письме
от 17 февраля 1958 года из Тарусы.
Однако завершенный к 1958 году перевод «Золотой розы» вышел
в издательстве «Галлимар» только спустя 10 лет, в 1968 году.
Объяснение тому, почему уже готовый перевод так долго ждал своего часа, мы находим в письмах самой Лидии Делекторской. В письме к писателю Леониду Рахманову, их общему другу, в начале 1960 года она писала:
«… «Золотая роза» кончена и отложена. Я начала другое, чтобы сначала познакомить читателя с Паустовским на чем-нибудь более подходящем для «за-границы»!..»
Она стала переводить другие произведения писателя, в том числе
и автобиографическую «Повесть о жизни».
Паустовский К. Повесть о жизни. Далекие годы. – Галлимар, 1963.-324c.
Письмо Л. Делекторской (Франция)
К. Г. Паустовскому (Москва). 08.01.1958 г.
Кончила я «Золотую Розу»!
Помучилась и порадовалась много!
Теперь она идет в проверку грамматическую. Когда это будет кончено, еще пройдусь – может быть, после перерыва сумею подлучшить.
Совсем плохо быть, мне кажется, не может. Я ведь так старалась!!! Все, кажется, проверяла и продумывала – и то, в чем не была уверена, и, с еще большим страхом, то, в чем была уверена, – тут-то не знаешь, что делаешь ошибку. Когда я вдруг замечаю ошибку легкомысленной уверенности, я прихожу в ужас и уныние от мысли, что их, может быть, много! Так трепетно притронуться к тому, что уважаешь!
До этого мне пришлось делать кое-какие небольшие переводы, но я к ним относилась честно, но бесшабашно – был бы верен общий смысл.
Теперь, – только было бы не «ужасно»! Не для меня. Из-за Вас,
из-за того, что и как Вы пишете, чтобы всем захотелось еще и еще читать Вас и любить то, что Вы любите.
Да. Спасибо за «Золотую розу». Я провела счастливый год, и, кажется, теперь на этом не остановлюсь, если даже результат покажет,
что обязана свой верный перевод давать переписывать с «каляканья» на «французский» язык. Мне это было бы досадно, но ничуть не обидно. Я себя считаю и чувствую анонимной пешкой – важен лишь результат».
Лидия Николаевна продолжала работать над переводами произведений Паустовского
и после ухода писателя из жизни. В письме к Л. Н. Рахманову от 13 ноября 1978 г. она сообщала:
«А «у меня» вышло «Черное море» К. Г. – Говорят, пресса хорошая, но я еще не читала. Книга многострадальная. В работе чуть ли не пять лет. Поначалу проверятельница (француженка) мне всю ее исковеркала. Я не согласилась и всё дотошно продраила сама… Сейчас мне надо взяться за «Наедине с осенью» – сборник о писательстве и писателях, но, по правде говоря, меня на это не тянет. Предпочла бы «Странствия», а, может быть, просто чувствую долг к творчеству Паустовского выполненным…»
К.Г.Паустовский в книжном магазине "Le globe" ( "Глобус") среди читателей.
Париж, 1962 г., декабрь.
К.Паустовский и Кодрянские
Длительные дружеские отношения связывали К. Г. Паустовского с семьей русских эмигрантов Кодрянских.
Наталья Владимировна Кодрянская известна как прозаик, мемуарист и меценат. Наталья Владимировна
и ее муж Исаак Вениаминович Кодрянские в разное время проживали в Париже и в Нью-Йорке.
Наталья Кодрянская была ученицей и биографом А. М. Ремизова. Она дружила с семьями Ивана Бунина,
Бориса Зайцева и многими другими выдающимися представителями русской эмиграции.
Наталья Владимировна хранила архив И. А. Бунина и вещи из его квартиры, которые позднее передала в Россию.
Кодрянские были знакомы с Паустовскими с конца
1950-х годов. Познакомились они в Париже, во время одной из заграничных поездок К. Г. Паустовского. Константин Георгиевич со своей семьей не раз останавливались в доме Кодрянских. Паустовский ходатайствовал о выходе книг Н. В. Кодрянской в Советском Союзе.
К.Г.Паустовский, И.В. и Н.В.Кодрянские на Парижском вокзале.
Франция, Париж. 1962 г., декабрь.
Книга. Н.Кодрянская. Глобусный человечек./илл. Ф.Рожанковского.–
Париж, 1950 г.
Эта книга была подарена Натальей Кодрянской Константину Георгиевичу Паустовскому и многие годы хранилась в библиотеке писателя.
На фронтисписе автограф автора: «Дорогому Константину Георгиевичу Паустовскому сердечно Наталья Кодрянская. Париж 1960 г. С неизменным чувством волнения и радости читаю и перечитываю Вашу книгу «Родные просторы».
Книга «Родные просторы», упомянутая в автографе, была издана
во Франции, благодаря Л. Н. Делекторской, переводчице произведений
К. Г. Паустовского на французский язык.
Мы уже неделю в Париже. Ночью дождь. Утром туман. Днем солнце. Вечером оно садится за Эйфелевой башней, которая похода на элегантную клетку для жирафа.
Вчера были в Шартре. Солнце пробивалось сквозь витрины. Было так красиво, что хотелось уйти, чтобы вспоминать цветные пятна <неразб.> на подножьях колонн.
Все это было и это похоже на прозу Паустовского.
Сейчас у нас Кодрянские , которые говорят только о тебе так же.
Как и весь Париж.
Твой Витя.
Письмо В. Шкловского (Париж)
К. Г. Паустовскому 1967 г.
Выставка подготовлена Музеем К. Г. Паустовского на материалах из фондов Музея. Все права защищены.
Если вам понравилась выставка, вы можете увидеть еще больше экспонатов с подробным описанием предметов на портале "Музейная Москва онлайн"
